Текст: Иван Барков
Фото: Автора, из интернета
YAKUTIA.INFO. В Якутске проходит Международный музыкальный фестиваль «Евразия. Диалог. Классика». В его рамках на базе Высшей школы музыки состоялся Международный дальневосточный семинар-форум «Цех» для молодых музыкантов. Организатором этих семинаров выступила Гильдия молодых музыкантов «Молот» и Российский музыкальный союз.
Председатель «Молота» Ярослав Судзиловский уже не первый раз находится в Якутске и считает, что республика вполне может стать точкой роста музыкальной культуры на Дальнем Востоке. Для этого необходимо, чтобы в Якутии появилась композиторская кафедра при ВШМ, чему, по его словам, будет активно помогать как раз «Молот». Сама организация объединяет многие регионы России и некоторые зарубежные страны. В России при помощи этих семинаров и практических занятий она пытается создать нечто вроде современной композиторской школы. Причем не обходится даже без некой идеологемы, евразийской. А, кстати, музыку Судзиловского и некоторых других композиторов включая, якутского композитора нового поколения Николая Михеева исполнил оркестр «Симфоника артика» на открытии фестиваля.
В интервью «Якутия.Инфо» Ярослав Судзиловский рассказывает о «Молоте», современных композиторах, евразийском музыкальном пространстве и современной академической музыке.
– Такая система семинаров у нас проходит по всей территории бывшего Советского Союза. Эту семинарскую программу мы придумали с тем, чтобы молодой композитор мог, с одной стороны, получить образовательную программу как индивидуальную, так и групповую, в которые входят, например, композиторское и исполнительское искусство, музыковедение. А с другой стороны, молодые люди живут две недели в одном месте, здесь, в Якутске, это ВШМ. Студенты съезжаются из разных стран мира, а у нас 48 организаций по всему миру. Также они презентуют национальные композиторские школы, что очень важно и, конечно, не менее важно, что все они работают в цеху. А что такое цех – это практикумы, в которые входят индивидуальные занятия и мастер-классы, лекторий, а также разбор и анализ сочинений. И, конечно, вопросы, связанные с работой с симфоническим оркестром. То есть им дается в распоряжение оркестр – они пишут пьесы, репетируют их, разбирают. В общем, эта такая комплексная система образования, которую я разработал, исходя из своего личного опыта посещения различных семинаров и практикумов.
Ярослав Судзиловский
Есть какие-то особенности его проведения здесь, в Якутске?
Здесь все-таки проходит Дальневосточный форум и очень важно, что у ВШМ есть хорошая инфраструктура. К тому же это единственный композиторский форум такого масштаба на Дальнем Востоке. Мы аккумулируем международные композиторские силы и очень важно, когда есть такое совмещение композиторских культур, школ и техник. Вообще мы строим новое геокультурное пространство нашего поколения, северо-евразийское культурное пространство. У нашей организации «Молот», еще раз повторю, 48 отделений от Парижа до Якутска. И она объединяет музыкантов, исполнителей, критиков – всех тех, кто занимается созданием продукта современного искусства.
Вы как-то упомянули, что Якутия сможет стать чуть ли не центром композиторского искусства на Дальнем Востоке.
Да. Если нам все-таки удастся пробить открытие композиторской кафедры, речь о которой идет уже десять лет и вопрос об открытии которой ставил в свое время уже ныне покойный председатель Союза композиторов России Владислав Казенин. Я надеюсь сдвинуть это дело с мертвой точки и тогда это будет первое подобное объединение на Дальнем Востоке. То есть кафедра, которая дает диплом о Высшем образовании. Последняя консерватория на Восток от Москвы находится в Новосибирске. А ведь здесь огромные территории, которые продолжают терять кадры. Все это по причине того, что никак не могут оформить несколько бумаг, чтобы якутские композиторы получали образование здесь. Ведь сделали же якутский кинематограф, продвинули его, и теперь это бренд. А поскольку наш «Молот» как раз занимается образовательными процессами, то мы взяли якутских композиторов под творческое шефство и стараемся вывозить их с тем, чтобы они получали недостающее профильное образование в системе наших семинарских программ. Тем более что преподаватели у нас из разных стран и мы их всех объединяем. И даже не уезжая из Якутии, они могут получить очень важные знания по профессии.
Есть молодое поколение якутских композиторов?
«Молот» сделал специальную программу по Якутии, и мы привозим выездные сессии семинаров. Могу сказать да, есть. Это Никифор Яковлев, Иван Серкин – это совершенно молодые люди, по восемнадцать лет. Они, конечно, хотели уже уехать из Якутии, но я их лично попросил этого не делать. Я надеюсь, что вопрос с кафедрой сдвинется, и они смогут получать образование здесь. Здесь, повторюсь, есть замечательная инфраструктура, ведь «Канадская деревня» – это пожалуй единственное учебное заведение, которое дает такие условия жизни студентам. Ведь везде это обычные общежития.
И как вы эту кафедру себе представляете?
В планах сделать ее сразу интернациональной, международной. То есть не так чтобы все друг друга знали – учитель привел ученика и так далее, такая клановость. А это очень плохо. Клановость перекрывает доступ свежей мысли. Поэтому очень важно максимально разные школы, разные точки зрения. И приятно, что это все с нуля создается. Так же, как и «Молот». Если бы меня назначали председателем какой-то молодежной организации, созданной сто лет назад, то я был бы скован. Попробуй что-то изменить. Я привык все создавать с нуля. Это очень удобный подход и, главное, аккумулирует творческие интеллектуальные кадры. В нашей организации порядка 1500 членов из разных стран мира.
Есть, на ваш взгляд, якутская композиторская школа?
Она только формируется. Поскольку все нынешние авторы – это выпускники разных консерваторий. А своя собственная сможет сформироваться, когда здесь будет «цех» систематического воспитания и выпуска, поскольку будет аккумулировать в себе очень разные черты. Пы пока даже не можем представить, какими будут эти черты.
Можно хотя бы приблизительно сказать, когда такая кафедра может появиться?
Творческий состав уже давно готов. И все зависит от административных доработок. И, конечно, хотелось, чтобы все решилось быстрее.
В чем сложности? Нет на это денег?
Думаю, что вопрос не в деньгах. Наверно какой-то административный ресурс нужно задействовать. Может быть, поддержать как то эту идею на республиканском уровне.
Молодые композиторы России. Есть какие то направления, школы. Кто они?
Как раз одной из задач «Молота» было создание единой российской композиторской школы. И только время покажет, удалось ли нам что-то сделать в этом направлении. В «Молот», в свою очередь, формируется интернациональная школа. Конечно, нужно, чтобы такие курсы были уже лет двадцать, а мы проводим их пока только четыре года. Но сейчас наша профессура уже сложилась и она образует коллегию нашего объединения. Они из разных стран и формируют новое сознание. А исторически единой композиторской школы в России и не было. Было две школы – московская и петербургская. Все то, что есть в других городах России и бывшего СССР, было сделано представителями этих двух школ. Конечно, в процессе различия стираются, когда эти школы появляются в национальных регионах, например, и происходит некая ассимиляция, как в Казани. Ситуация очень интересна.
Вообще очень важно воспитать чувство вкуса у композитора. Есть проблема в молодежной среде, поскольку глобализм туда проник. Стираются границы ориентиров. Проблема еще и в том, что мы были закрытой страной. А советская культура была очень высокого уровня. И сейчас мы невольно сравниваем то, что есть с советской культурой.
Но ведь музыка универсальна.
Да, но в то же время и не универсальна. Если мы говорим о каких-то школах и хотим чего-то особенного. Но опять же с политической точки зрения музыка универсальное понятие. Вне политики. Официально, по крайней мере. Так же, как и религия. Культурная и религиозная линия почти приравниваются к дипломатическому корпусу. Вы будете смеяться, но наше объединение тоже по факту вынуждено заниматься дипломатическими миссиями.
В каком-то из ваших интервью вы часто говорили о геополитике.
А как без геополитики? Если мы строим транснациональную организацию. Будущее композиторское объединение, по моему мнению, – оно, конечно, транснационально. Пока у нас Северная Евразия, за границы Китая мы не вышли, но есть уже студенты из Ирана. Ситуация сложная, но в то же время дико интересная. Сейчас мы формируем некое геокультурное пространство – это сочетание дипмиссии, просветительной, культурологической и даже религиозной миссии. Религиозной не буквально – это как вера в творческий путь.
Композиторов, молодых композиторов сейчас в России хватает? А то такие транснациональные планы…
Да, много. Даже чересчур много и это проблема. Композиторские факультеты выпускают много композиторов, а из них жизнь отбирает процентов шесть.
Так во многих профессиях.
Не совсем так. Бухгалтер может стать выдающимся экономистом или быть просто бухгалтером. А композитор даже не имеет в России статуса. И поэтому не понятно, зачем так много идут в эту профессию. Набирают, а количество набора влияет на зарплату и так далее. Ко мне, когда я преподавал виолончель, тоже навешивали «студентов». И было понятно, что это не для них. Я не понимал, зачем и я свое время трачу, и они не понимали. Нужен был просто диплом. А здесь нужен фанатизм, тем более в наше время.
Вернемся к молодым композиторам. Они сочиняют, например, в русле какой-то традиции?
У нас нет традиций. Традиций чего? Советской музыки? Ее уже нет. Русской музыки? Покажите мне сейчас носителя традиций Танеева, например. Нет, у нас уже очень универсальная музыка. А когда кто-то бьет себя в грудь и говорит, что он носитель какой-то традиции, то тогда напрашивается вопрос: «Хорошо, а покажи мне свою традицию». Поэтому молодые люди сейчас идут каким-то своим путем. И, наверно, это хорошо, когда есть такая многовекторность. Но иногда это начинает напрягать, когда этого чересчур много и неудачно.
Преобладает эпатажность над талантом?
Эпатажность... Когда я учился в консерватории, она точно преобладала. Сейчас, к сожалению, преобладает конъюнктурщина.
Что вы имеете в виду?
Примазаться к какому-нибудь течению или направлению, чтобы меньше проблем было. И побыстрее стать «как бы известным» в узких кругах. Это такая попытка стать популярным на пустой почве.
Как сейчас может заработать молодой композитор? Музыка для кино?
Если повезет, то музыка для кино. А если нет, то педагогика. Причем не профильная, а сопутствующие предметы – теория музыки, сольфеджио. Это все замечательно, но это не композиторская профессия.
Назовите несколько имен среди молодого поколения, наиболее интересных, на ваш взгляд.
Такие имена есть. Снежана Пысларь, Артур Зобнин, Настасья Хрущева, Иван Абрамов. Но это просто навскидку. Имен много. Каждый, кто что-то пытается сделать авторское, интересное. Другое дело, что композитор – профессия наглая. Здесь нельзя сидеть и тушеваться где-то в уголке. Ведь до тебя написано огромное количество очень хорошей музыки и тебя будут сравнивать с теми, кто был до тебя. Нужно быть убежденным в себе и быть фанатично преданным делу. Ведь тебя никто не тянул, никто не заставлял идти в эту профессию. И такой сложный момент есть.
Взять, к примеру, музыку вашего сочинения. «Симфоника артика» исполняет сочинение «Божество», и это как сыграть, так и просто слушать довольно сложно. Ну слушать – это дело вкуса, а сыграть почему сложно? И какие у вас были в свое время ориентиры в сочинительстве.
Когда-то меня вдохновлял Стравинский и Лютославский – это два композитора, которые мне дали толчок, просто двинули. А «Божество» – это вообще одна из сложнейших партитур в новейшей музыке. Почему музыкантам сложно исполнять? Я постоянно сталкиваюсь с проблемой, с этим сочинением. Оно написано уже пятнадцать лет назад и до сих пор я не имею той записи, которая бы меня удовлетворила. Перед премьерой у нас было 17 репетиций, а это очень много и результатом я не был доволен. Сочинение очень коварное – если не попадешь в шестнадцатую паузу, то вся ткань начинает съезжать. Так высчитано. Есть такие сочинения, когда попадешь или не попадешь, то не испортишь музыку. Возможно, вина самих современных композиторов в том, что они распустили отношение к исполнению современной музыки. То есть Бетховена нужно учить целыми днями, а современное произведение можно с одной репетиции сыграть. К тому же у нас система исполнительского образования очень консервативная. Даже в Москве Шостакович и Шнитке до сих пор самые современные композиторы. Действительно, когда ты играешь только Моцарта и Бетховена, то при виде такой партитуры у тебя начинается коллапс, это чисто психологически прежде всего.
Примерно, как вдруг взять и заиграть джаз после Бетховена. А как обстоит ситуация на Западе с современными композиторами, они ушли куда-то далеко?
Они также варятся в собственном соку, как и российские. Почему-то считалось, что на Западе все лучшее. Но там все так же довольно сложно. Когда-то и правда западные композиторы были в авангарде. Но проблема сейчас в том, что Россия теряет много кадров. И если в стране больше занимались своими кадрами, то вопрос о том, что на Западе куда-то ушли вперед, вообще бы не стоял. В России я знаю людей, у которых есть наработки и находки, которые нуждаются в пропаганде и продвижении их на мировую арену. У нас в стране в чем-то дела обстоят даже лучше. Консерватизм России играет нам на руку, поскольку на Западе образовательная структура перешла в такую плоскость, что ее нельзя назвать системой образования.
То есть в Якутии тоже можно сделать точку роста?
Да. Сейчас мир децентрализован, и здесь определенные положительные факторы. Сам край интересный. Мифология. Какие-то образы. И создать здесь международный центр, то есть композиторскую кафедру, вполне можно. И можно сделать уникальный сплав. С нуля. Потом это можно будет назвать якутской композиторской школой. А не так, что один отучился в Москве, другой в Петербурге и, может, вернулся обратно. Школа – это дело оседлое, а не кочевое. И это важный вопрос, даже политический.
